 | НАДЕЖДА ПТУШКИНА "КОРОВА" |
"Корова"
Комедия в двух действиях с эпилогом.
Действующие лица:
Вадим
Катерина
Корова (Живая)
Нина
Настя (6 лет)
Александра - мать Катерины
Александр - её последний муж.
Руслан - брат Александра
Мужчина
Женщина
Действие первое
Двухкомнатная квартира. Собственно, видно одну комнату, что-то типа гостиной. А в другую комнату, в спальню, смежную с гостиной, вместо двери - арка, по полукругу которой расположились гипсовые амурчики и ангелочки. Сам проём задрапирован лёгкой тканью с бантами и блестками. Это всё дань последним веяньям моды. А кухня - дань уже не веянью, а взвизгу моды. Сюда также ведёт арка, но украшенная не ангелочками, но гроздьями винограда, помидорами и прочими фруктами, - эдакая натюрмортная полу дуга. Есть в кухне и классический овальный стол с круговым диванчиком, но тут же и стойка, как в баре, и возле два высоких вертящихся табурета. Раковина, плита, холодильник, разделочный стол, прилавок - всё непременно в единую строгую линию. На окнах - и в гостиной, и в кухне, - жалюзи. Смотрится глянцево и провоцирует на лёгкую иронию. Но ощущения пошлости нет, потому что нет впечатления будто хозяева этой квартиры как-то внезапно решили начать здесь какую-то совсем новенькую жизнь, прямо с нуля. Реверансы моде выглядят нововведениями. Я бы сравнила их с яркими эффектными, но всё же сорняками, которые хоть и разрослись без помех, но не сумели забить старую, любовно взращенную многими годами поросль. Как-то всё это притёрлось вместе и вызывает умиление. А по гостиной видно, что живут в этом доме давно, и обустраивали его постепенно, с любовью. По обстановке, словно по кольцам древесного ствола или по археологическим слоям, можно восстановить быт хозяев за многие годы. И, хотя мебель упрятана в помпезно расшитые чехлы, понятно, что она давнишняя, старомодная, но не настолько, чтоб быть ретро; видимо, родительская, досталась лет тридцать назад молодожёнам. А горку, из недорогих, они уже покупали сами, в те времена, когда ещё надо было записываться с раннего утра в очередь на мебель. Горка уставлена хрусталем; ассортимент наводит на мысль, что хрусталь в основном дарили; возможно, хозяйка - учительница: несколько однотипных ваз, фигурки, несколько комплектов бокалов, совершенно разностильных и несовместимых в единой сервировке. Журнальный столик, уже дорогой; лет десять назад он был, если и не последним писком моды, то предпоследним - точно. Зато телефонный аппарат на нём - демонстративная жертва моды. Нечто фантастической формы, громоздкое, золотое и инкрустированное, с претензией на стилизацию под некую, никогда не существовавшую и не производившую ничего подобного, старину. Аляповатый телефон явно ради эпатажа. Может быть, здесь любят посмеяться над самими собой и позабавить гостей, нечастых, но всё давнишних знакомых. Потому что что-то такое сквозит в этой немного нелепой квартире, из чего видно, что обустраивалась она не для чужих одобрения или зависти, а для себя, для того, чтобы кому-то было в ней хорошо друг с другом. Так мать, обожающая своё дитя, обставляет его комнатку самыми немыслимыми особенными вещами с неосознанным желанием, чтобы он пребывал в этой комнате с улыбкой и в уюте. Уютно ведь там, где тебя очень любят. Что ещё можно сказать по этой квартире о хозяевах? Достаток их неуклонно рос; не так давно из круга так называемой средней интеллигенции (рядовые инженеры, учителя, врачи и т.п.) они перешли в новый социальный слой. Их не назовёшь "новыми русскими", но несомненно они пребывают в общей с ними среде и, пусть не без иронии, но всё же переняли некоторые бытовые и не только бытовые ориентиры. Детей в этой квартире явно никогда не было. Настолько бесследным присутствие ребёнка, хоть и короткое, просто невозможно. Здесь живут двое; по тому, как всё устроено, третий тут явно лишний. Да и невозможно при троих поддержать такую люксово-гостиничную чистоту. Эти двое не в тягость друг другу и явно умеют быть деликатными; поэтому, в квартире нет дверей. Хозяевам не надо отгораживаться друг от друга физически; стало быть, они умеют уважать свободу и покой друг друга.
Зима. Ночь. Видна ещё и часть подъезда, и справа - дверь соседской квартиры, и дверь на улицу, и фонарь, и сугробы, и метель.
Но хозяева этой квартиры, расположенной на высоком первом этаже, не спят. Они - супруги с большим стажем. И тому, и другой уже за пятьдесят. И сейчас они стоят у порога, внутри своей квартиры. Катерина, в милом уютном халате; на красном фоне что-то вроде синих васильков и жёлтых бабочек-капустниц. По тому, как просто и вольготно перехвачен он широким жёлтым поясом, видно, что носит она его каждый день; скорей всего - подарок мужа. И Вадим. Он в полу дубленке, шапку пока держит в руке. У ног довольно простоватый чемодан, старый-престарый. С таким уже не отправляются в путешествие; в нём хранят на антресоли несезонные или просто ненужные вещи; в нём что-то транспортируют на дачу или просто перевозят из одного жилья в другое. У Вадима в руках два бокала.
ВАДИМ. Выпьем за то, чтобы мы навсегда остались так же близки друг другу, как были всю жизнь!
КАТЯ. (Долго смотрит на чемодан, потом сорвавшимся голосом) С этим чемоданом ты ко мне тогда в Вологду приезжал...
ВАДИМ. Да?...
КАТЯ. Помнишь?
ВАДИМ. Да. Помню. (Пауза) Предложение делал. (Подымает бокал) За тебя!
КАТЯ. Присядем на дорожку! (Садится.)
Из-за стены, слева, очевидно из соседней квартиры начинает звучать виолончель. Кто-то что-то разучивает, потому что пронзительно-грустная мелодия почти сразу словно бы спотыкается, и невидимый виолончелист начинает сначала.
ВАДИМ. (Машинально поворачивает голову в сторону музыки, потом машинально же бросает взгляд на руку, на часы) Ничего себе! Хочет стать Паганини!
КАТЯ. Паганини - скрипач. А это - виолончель!
ВАДИМ. (Некоторое время вроде бы прислушивается к музыке) Давно не слышал. У него вроде бы успехи?
Катя не отвечает.
ВАДИМ. За тебя! За нас! (Залпом выпивает) Виолончель мне напомнила, что я же хотел и ружьё прихватить!
КАТЯ. Чемодан... Чемодан... Сколько лет, сколько зим... Странно...
ВАДИМ. Что странно?
КАТЯ. Да вот - чемодан... С ним приехал, с ним уходишь...
ВАДИМ. Я чемодан верну.
КАТЯ. (Удивилась) Чемодан?
ВАДИМ. Извини. (Быстро проходит в спальню и возвращается с ружьём) Ну, вот…
КАТЯ. Чехол в комоде, во втором ящике.
ВАДИМ. (Прислоняет ружьё к стене) И патроны! (Снова скрывается в спальной)
КАТЯ. (Чемодану) Вот сейчас, сейчас... Сейчас он возьмёт тебя и уйдёт... Пустота... Пустота...
ВАДИМ. (Возвращается) Патроны - вот, а чехол не нашёл.
Катя порывается пойти за чехлом.
ВАДИМ. (Останавливает её) Не к спеху. В другой раз.
КАТЯ. Я - быстро. Я всё помню, всё знаю, где что...
ВАДИМ. (Думает явно о другом) Что - быстро?
КАТЯ. Чехол!
ВАДИМ. Какой чехол?
КАТЯ. (Останавливается) Мне не нравится, мне не нравится, что всё так... Всё нормально... Спасибо тебе!
ВАДИМ. За что? Странно - ночью - на виолончели!
КАТЯ. (Старательно объясняет) Я была счастлива... Понимаешь?
ВАДИМ. Понимаю.
КАТЯ. (Качает головой) Не понимаешь... . Я была счастлива с тобой... из-за тебя... потому что так сложилось... рядом всю жизнь ты... Когда мне было четыре года... Ты этого не помнишь, ты младше, тебе тогда было три годика... Поэтому, ты не помнишь...
ВАДИМ. (Украдкой взглянул на часы) Ты рассказывала, я помню.
КАТЯ. Рассказывала... И вот с тех пор..... С тех пор каждый час, каждое мгновенье был ты... Я получала двойки, пятёрки, ссорилась с подружками, обижалась на маму и плакала, поступала в институт, учительствовала по распределению в Вологде, но... над всем этим всегда был ты... ну, как небо... Моё счастье было, как небо... Можно не смотреть на небо, не замечать его, но ты уверен - оно есть... Я была счастлива с тобой так... так... Вот с этим ты и уходи от меня! Не жалей меня, думай о себе, милый, думай о себе... Я хочу, я всеми силами души хочу, чтобы ты был счастлив... За тебя! (Залпом выпивает)
ВАДИМ. (Искренне) Я был очень счастлив с тобой! И ... разумеется... я буду давать деньги...
КАТЯ. Деньги?..
ВАДИМ. Нехорошо, что я про деньги... Да?
КАТЯ. Почему же? Что ж тут такого? Главное, ты прав... Любовь - это... Ради любви...
ВАДИМ. Насчёт квартиры... даже не сомневайся... Теперь эта квартира только твоя...
КАТЯ. Спасибо, большое спасибо... Спасибо... Мне было бы трудно сейчас куда-то перебираться...
ВАДИМ. Наши фотографии пусть у тебя... И к моим родителям ты ведь будешь ездить... со мной? Ты как-то всё это понимаешь... про кладбище, что там делать, когда, как... И там, рядом с их могилами, мы тогда купили место и для нас с тобой... Теперь, как будет? Что-то я не то говорю... Что-то хочу сказать главное... А что главное? (Подумал) Эта скрипка всё сбивает меня... Кажется, пока всё... Тогда пойду?
КАТЯ. Иди! Тебя ждут.
ВАДИМ. Она не против, что я ...
КАТЯ. Всё равно, ей может не понравится...
ВАДИМ. Нет, она не возражает!
КАТЯ. Ну, всё-таки ей двадцать...
ВАДИМ. Не в том дело, что ей двадцать, а тебе... (Умолкает)
КАТЯ. Пятьдесят три...
ВАДИМ. Я бы никогда не ушёл от тебя... Но... Я не хотел тебе говорить, но всё равно узнаешь... Она ждёт ребёнка...
КАТЯ. (Удивлённо) От кого?
ВАДИМ. (Разводит руками) Только не чувствуй себя виноватой…
КАТЯ. Я?
ВАДИМ. Что у нас не было детей…
КАТЯ. Поздравляю тебя! Я рада за тебя!
ВАДИМ. (Обрадовано) Да? Ты- сильная женщина! А она - такая беззащитная... Ты понимаешь, да?
КАТЯ. Я всё понимаю. Да. Понимаю. Понимаю всё. Прощай!
ВАДИМ. Спокойной ночи, Катя! (Берёт чемодан, надевает шапку, открывает дверь) От этой … разболелась голова. А у тебя?
КАТЯ. У меня? Нет. Иногда мне кажется, что он водит смычком по моему сердцу.
ВАДИМ. (Решительно) Всё. Ушёл!
КАТЯ. Провожу до машины. Скажу нашему Жигуленку "до свидания!"
Выходят из квартиры, спускаются по лестнице; Вадим с чемоданом впереди, Катя - за ним. Ружьё Вадим так и забыл в квартире.
ВАДИМ. (Останавливается) Иди домой! Сквозняки, будь здоров!
КАТЯ. Мой халат теплее твоей дублёнки! Твой подарок. Иногда мне кажется, это не халат, а моя собственная кожа.
Там, на виолончели, снова сбились и начали сначала.
Вадим ставит чемодан, открывает дверь подъезда и выходит. Катя стоит, придерживая дверь, кутается плотнее в халат и глядит на улицу.
КАТЯ. Как намело-то с вечера! Где Жигу ленок? Ку-ку! Весь под снегом! (Что-то увидела и напряглась) Вадя! Вадечка! Ты посмотри - что-то под колёсами! Кого-то замело! Погляди... Не дай Бог что-то...
Там Вадим включает фары. Свет достигает подъезда. Тени становятся причудливее. Из-за этого впечатление фантастичности, нереальности происходящего.
КАТЯ. Кого там замело? Жив ли? Пьяница какой-нибудь?
ГОЛОС ВАДИМА. Если и пьяница, то не какой-нибудь, а с рогами!
КАТЯ. С какими рогами? (Покидает подъезд и направляется в ту сторону, откуда голос Вадима, к Жигу ленку)
Далее мы, если и видим их, то смутно и фрагментарно, Только слышим отчетливо голоса сквозь звучание метели.
КАТЯ. Ой! Что это?
ВАДИМ. Руками-то снег не счищай! Возьми рукавицу!
КАТЯ. Не разглядеть из-за снега! Это лось! Вадик, конечно же - лось! А он живой?
ВАДИМ. Не суйся! А то вломит рогами, тогда узнаешь, живой или нет. Катя, сказал, встань за машину, у тебя же тапки... Это не лось никакой!
КАТЯ. А кто?
ВАДИМ. Никто! Не лось! Вообще, ничего общего! Корова!
КАТЯ. Корова?! Правда, корова! Нет, мне это снится!
ВАДИМ. Да не лезь ты! Как боднёт, мигом разбудит! Иди домой! Не хватало, чтоб тебя в полночь, возле бульварного кольца, забодала корова! Я объеду! Тут не так сложно! Ну, что ты к ней припала?
КАТЯ. (Потрясённо) Она дышит, Вадя! Она живая!
ВАДИМ. (Констатирует) Это ненадолго. Скоро замёрзнет!
КАТЯ. Эй, Бурёнка, не спи, замёрзнешь!
ВАДИМ. Звони в ветеринарку, что ли...
КАТЯ. Бурёнка, ну, давай! Нельзя лежать!
ВАДИМ. Что ты делаешь?
КАТЯ. Помоги! Я не подыму! В них, в коровах полтонны, небось... не меньше!
ВАДИМ. Зачем? Звони по телефону! Может, вообще на бойню везли, это же где-то здесь рядом, вроде, на Таганке! Обо мне не беспокойся! Я объеду! И мне, действительно, пора! Она будет нервничать...
КАТЯ. На бойню? Ты помоги и поезжай!
ВАДИМ. Чего помочь-то?
КАТЯ. На ноги поставить.
ВАДИМ. Кого?
КАТЯ. Корову!
ВАДИМ. Зачем?
КАТЯ. Довести?
ВАДИМ. Куда?
КАТЯ. До квартиры хоть пока...
ВАДИМ. Ты собралась это впереть в квартиру?!
КАТЯ. Вадь, не погибать же? Она жить хочет!
ВАДИМ. Спятила? Абсурд какой-то - корову в квартиру! И откуда она свалилась?
КАТЯ. А, может её именно Бог послал, именно сейчас, именно, чтоб я не спятила... Помоги только в квартиру втащить, а тогда уж я справлюсь без тебя!
Снова те же в той же квартире. Прошло ровно столько времени, сколько понадобилось, чтобы дотащить трёхсоткилограммовую корову до спальни.
Дверь распахнута. Занавеска на арке в спальню сдвинута и поднята, чтобы освободить вход. Столик с телефоном убран в сторону, чтоб можно было протащить корову. Кресла также переместили. Вадим прямо в шапке стоит посреди гостиной. Катя в том же халате - перед дверью соседской квартиры.
ВАДИМ. (Обречено) Второй час ночи ...
КАТЯ. Она давала клятву Гиппократа.
ВАДИМ. Давала, но не коровам.
КАТЯ. Какая разница? Коровы, люди... По ком звонит колокол? Помнишь? По каждому из нас. (Нажимает на звонок)
ВАДИМ. (Уныло) Какой колокол во втором часу ночи?.. Я ещё тебе нужен?
КАТЯ. Не знаю.
ВАДИМ. Тогда ухожу. (И не уходит) Там ребёнок спит, Катя!
И тут же из-за соседской двери детский голосок: " Кто там? Разбойники или нет?"
Вадим возвращается в гостиную и нервно расхаживает.
КАТЯ. Не разбойники!
ДЕТСКИЙ ГОЛОСОК. (Разочарованно) Ну вот, опять не разбойники! Ладно уж, открою!
КАТЯ. Я тебя разбудила, Настенька? А мама спит?
НАСТЯ. (Открывает дверь) Никто у нас, заполошных, не спит. Мама целуется с дядей Серёжей. А я подсматриваю.
НИНА. (Укутанная в простыню, подходит к дверям, даёт лёгкого шлепка Насте) Тебе кто разрешил двери по ночам открывать? Марш к себе! И чтоб через пять минут спала крепким сном! Я проверю, и тогда пеняй на себя!
Настя абсолютно не реагирует, она намерена быть в курсе всего.
НИНА. (Кате) Ну, Слава Богу, ты! А то ведь любому откроет! Учу, учу её... (Насте) Цыц отсюда, сказала!
Настя ноль внимания на приказ.
НИНА. (Кате) Что стряслось-то?
КАТЯ. (На самом деле, ей очень неловко) Извини, ради Бога! Ты срочно нужна, как медик! Я бы не стала, но... нельзя терять ни секунды... Жизнь буквально тает...
НИНА. (Всплескивает руками, простыня падает, она еле успевает подхватить) Господи помилуй! Я так и знала! Катя, Катенька, что же ты натворила?!
КАТЯ. Скорей к нам! На лестнице без толку говорить... Нужна срочная помощь...
НИНА. Сейчас, сейчас... (Орёт на Настю) Почему до сих пор под ногами путаешься? Брысь в постель!
НАСТЯ. (Рассудительно) А теперь то же самое, но культурно и вежливо.
ПРОДОЛЖЕНИЕ